Орест Михайлович Сомов (1793-1833) — украинский русскоязычный писатель, один из основоположников русской мистической прозы. Критик, редактор, издатель, переводчик с французского. Заметный участник литературного процесса "Золотого века". Собственное прозаическое творчество Сомова можно разделить на три основных направления: русские сказки и крестьянские поверья, выходившие под псевдонимом Порфирий Байский "малороссийские были и небылицы", "рассказы путешественника" (рассказы из зарубежной жизни). Нам особенно интересны первые два, хотя и в рассказах путешественника есть пародия на готику "Приказ с того света". Малороссийские повести Сомова на основе украинского фольклора появились ещё до Гоголя и в какой-то степени проложили дорогу гоголевским "Вечерам". Сомов помогал молодому Гоголю с первыми публикациями. Вместе с тем в последних малороссийских произведениях Сомов сам оказался под влиянием Гоголя. Сомов первый перевёл в 1922 на русский знаменитое апокалиптическое стихотворение Байрона "Мрак" (1916). Перевод, правда, прозаический и выполнен с французского текста.

После смерти Сомов оказался почти полностью забыт на полтора столетия. Выходец и обедневшего дворянского рода, нуждающийся в деньгах, он вынужден был уделять больше времени критике и издательской деятельности, чем собственному творчеству. Собрания сочинений он не оставил, единственный роман "Гайдамак" не дописал (опубликовано три небольших фрагмента), энтузиастов, готовых собрать его журнальные публикации долго не находилось. В 1950 году в двухтомное антологии "Гослитиздате" "Русские повести XIX века" появилась реалистическая повесть Сомова. Два появления Сомова в серии "Литературные памятники" не были целенаправленным выбором составителей, Сомову здесь "просто повезло" опубликоваться в своё время в знаковых альманахах — в 1960 опубликовали полные тексты альманаха "Полярная звезда" (и среди прочих произведений — два рассказа Сомова), а в 1980 — составленные Пушкиным "Северные цветы" на 1832 год (стихотворение и два рассказа, один из них мистический о потустороннем мире, но не слишком удачный — "Живой в обители блаженства вечного", посвящённый, вероятно, как и весь альманах, памяти А. А. Дельвига, а также — письма в дополнениях). В том же году на фоне возрождения интереса к русской романтической прозе в "Советской России" вышла антология "Русская романтическая повесть", куда составитель включил страшную повесть (точнее — рассказ) "Киевские ведьмы" (1833) содержание которой частично (полёт на шабаш ведьм) с юмором пересказано Пушкиным в стихотворении "Гусар". После издания антологии о Сомове вновь вспомнили, и через три года в другой антологии с тем же названием "Русская романтическая повесть" разместили сразу четыре рассказа, три из них — тематические. Мрачные мистические драмы "Русалка"(1929) и "Бродящий огонь"(1932) и юмористическая мистика "Оборотень" (1929). О несерьёзности повествования в "Оборотне" и намерении посмеяться над ужасами писатель откровенно сообщает во вступлении к рассказу:

цитата

Корсары, Пираты, Гяуры, Ренегаты и даже Вампиры попеременно, одни за другими, делали набеги на читающее поколение или при лунном свете закрадывались в будуары чувствительных красавиц. Воображение моё так наполнено всеми этими живыми и мёртвыми страшилищами, что я, кажется, и теперь слышу за плечами щелканье зубов Вампира или вижу, как "от могильного белка адского глаза Ренегатова отделяется кровавый зрачок". Напуганный сими ужасами, я и сам, хотя в шутку, вздумал было попугать вас, милостивые государи! Но как мне в удел не даны ни мрачное воображение лорда Байрона, ни живая кисть Вальтера Скотта, ни даже скрипучее перо г. д'Арленкура и ему подобных, и сама моя муза так своевольна, что часто смеётся сквозь слёзы и дрожа от страха; то я, повинуясь свойственной полу её причудливости, пущу слепо мое воображение, куда она его поведет. Скажу только в оправдание моего заглавия, что я хотел вас подарить чем-то новым, небывалым; а русские оборотни, сколько помню, до сих пор еще не пугали добрых людей в книжном быту.

Через год большим тиражом (400000) "Советская Россия" выпустила сборник избранных произведений Ореста Сомова "Были и небылицы", сборник, которого у него не было даже при жизни.

Книга была составлена таким образом, чтобы читатель мог получить представление о всех гранях творчества писателя. Произведения размещены в хронологическом порядке. Большая вступительная статья составителя Н. Петруниной, примечания. Общее впечатление несколько портят картонная обложка и желтоватая бумага, но книга всё равно входит в мой личный список любимых изданий. Интересны графические заставки Дробязина. Самое известное произведение автора — "Киевские ведьмы" — в издание не вошло и этот факт в книге даже попытались объяснить: мол, незадолго до этого (4 года назад) рассказ выходил в издании «Русская романтическая повесть» того же издательства. Странное решение, на мой взгляд. Тёмные рассказы в сборнике представлены следующей командой: это уже упоминавшиеся "Русалка" и "Оборотень", "Кикимора", "Сказки о кладах". Также выделю страшную сказку о мертвецах "Сказка о Никите Вдовиниче", рассказ "Юродивый" (по сути — магреализм) и главу из неоконченного романа "Гайдамак", где гайдамаки рассказывают друг другу истории о ведьмах и вампирах. Творческое наследие Сомова невелико и в эту книгу вошла большая часть основных его прозаических произведений. Но помимо "Киевских ведьм" не попал в книгу самый мрачный рассказ — "Недобрый глаз", небольшие мистические истории из времён древней Киевской Руси "Купалов вечер", "Бродящий огонь", юмористическая готическая история "Приказ с того света".

Книга Сомова стала одной из тех книг, что пробудили у меня интерес к русской таинственной прозе. Очень понравилась, хотя читал я её уже в 90-х, когда был знаком с произведениями многих западных "тёмных" писателей. Очень заинтересовали описания нечистой силы в "Кикиморе" и "Сказках о кладах".

цитата "Кикимора"

Днём же Варюша видала, когда ей доводилось быть одной в большой избе, что подле светёлки — превеликую и претолстую кошку, крупнее самого ражего барана, серую, с мелкими белыми крапинами, с большою уродливою головою, с яркими глазами, которые светились как уголья, с короткими толстыми ушами и с длинным пушистым хвостом, который как плеть обвивался трижды вокруг туловища. Кошка эта, по словам Варюши, бессменно сидела за печкой, в большой печуре, и когда Варе случалось проходить мимо её, то кошка умильно на неё поглядывала, поводила усами, скалила зубы, помахивала хвостом около шеи и протягивала к девочке длинную, мохнатую свою лапу с страшными железными когтями, которые как серпы высовывались из-под пальцев. Малютка Варя признавалась, что, несмотря на величину и уродливость этой кошки, она вовсе не боялась её и сама иногда протягивала к ней ручонку и брала её за лапу, которая, сдавалось Варе, была холодна как лёд.

Близость тематики неизменно вызывает сравнение Сомова с Гоголем. Литературным талантом Гоголя Орест Михайлович, конечно не обладает, но по вниманию к народным легендам своему маститому последователю не уступает. Одним из первых попытался он вывести в высший литературный свет народные поверья, былички, низовую, бытовую русскую и украинскую мифологию.

В 1984 году вышло также в "Радуге" небольшим тиражом англоязычное издание Russian 19th-century Gothic Tales (от Сомова — "Сказки о кладах", "Оборотень", "Киевские ведьмы").

С началом перестройки, произведения Сомова стали регулярно появляться в антологиях: за пять лет (1987-1991) — около двух десятков изданий. Это сборники литературных сказок, исторической прозы, старой русской фантастики и мистики ("Русская фантастическая повесть эпохи романтизма", "Сильфида", "Русская фантастическая проза эпохи романтизма", "Русская и советская фантастика", "Сказки о кладах", "Мистический роман", "Нечисть, или Золотая книга ужасов").

Самые популярные произведения Сомова в советское время — "Русалка", "Оборотень", "Киевские ведьмы". У каждого из произведений около десятка изданий. "Киевские ведьмы" в том числе выходили в 1990 г. на украинском, а в 1988 в Италии в составе антологии русской фантастики 19 века (но это к теме нашего разговора — советские издания — не относится). Интересно, что произведения эти включались как в антологии детских сказок, так и в антологии мистики и ужасов.

,

В 1991 году в киевском издательстве вышел ещё один сборник произведений Сомова — "Купалов вечер".

Здесь составители уделили больше внимания мистической прозе автора — впервые в СССР изданы "Купалов вечер", "Недобрый глаз", переизданы "Бродящий огонь", "Приказ с того света", все "тёмные" произведения из сборника 1984 года.

Портретных изображений Сомова не сохранилось, в Интернете ( даже на серьёзных сайтах) встречаются его "портреты", но изображён на них Андрей Сомов, искусствовед второй половины 19 века, отец художника Константина Сомова. Орест Сомов прожил всего 40 лет, а человек, изображённый на портрете, заметно старше, да и одет по другой моде.

©сА. Грибанов (Вертер де Гёте)

Советские графические произведения были ориентированы преимущественно на детей, лишь в перестройку ситуация стала меняться. Но без отрицательных персонажей не обойтись и в детских произведениях, они нужны для морально-этических выводов, да и просто "для движухи, экшена". Частенько "плохими ребятами" в комиксах становились банальные "профессиональные сказочные злодеи" — Баба-Яга, Карабас, Бармалей, Волк, Лиса... Но встречались и оригинальные и весьма колоритные фигуры.

Варфоломей — бес-искуситель из комикса "Павел и Вера" 1991 года.

Способности и оружие: "демонические" способности.

Особенности характера и поведения: порочен, высокомерен, прекрасно разбирается в картах (в игральных картах).

Создатели: Николай Смирнов© (художник, сценарист), А. С. Пушкин и В. П. Титов (первоисточник)

Комикс, созданный уже на закате СССР, основан на классике русской готики "золотого века" — повести А. С. Пушкина и В. П. Титова "Уединённый домик на Васильевском" (1828). Если "русская готика" вам интересна, то, скорее всего, повесть и история её создания вам хорошо известны.

Конец 20-х годов 19 века. Владимир Титов, сын богатого рязанского помещика, направленный папой на обучение в Московский университет, окончил его и перебрался в Петербург. Юноша мечтает стать писателем, участвует в литературных тусовках, пишет, изредка печатается в журналах. На одном из литературных салонов, где присутствовал Титов, Пушкин, работавший тогда над поэмой "Влюблённый бес", желая произвести впечатление на присутствующих дам, рассказывает увлекательную историю о чёрте, влюбившемся в простую петербурженку. Рассказ имел успех, а Титова просто потряс; добравшись до дома, молодой человек быстро записал всё по памяти, а память у него была хорошая. Через некоторое время Титов обработал записи, превратил их в повесть, с этой рукописью заявился к Пушкину и попросил разрешения опубликовать произведение под псевдонимом. Пушкин, наверное, удивился такой наглости, но — почему не помочь начинающему писателю — дал добро.

Повесть вышла в альманахе Антона Дельвига «Северные цветы» с подписью "Тит Космократов": Титов поменял местами имя и фамилию, и перевёл имя Владимир (владеющий миром) на греческий ("космократор" — правитель вселенной). Произведение прошло совершенно незамеченным, лишь удостоилось нескольких отрицательных отзывов. Жуковский в разговоре с Дельвигом и Титовым, не догадываясь, что говорит с автором повести, упомянул о ней как о "длинной и бездарной повести какого-то псевдонима". На несколько десятилетий творение Титова было забыто. Вскоре Титов забросил литературу и сделал блестящую дипломатическую карьеру. Что касается Пушкина, то после публикации "Домика" он потерял интерес к истории о влюблённом бесе. Таким образом, русская литература потеряла очередной пушкинский шедевр, но приобрела неплохую готическую историю. Широко известно о причастности Пушкина стало только в следующем столетии, во времена "серебряного века", после обнародования мемуаров Андрея Дельвига, двоюродного брата издателя и поэта. Андрей Дельвиг, лично знавший многих знаменитых писателей, в завещании запретил печатать свои резкие и откровенные мемуары раньше 1910 года и в литературных кругах публикации ждали с нетерпением. Информация о связи Пушкина с произведением Титова привела пушкинистов в дичайший восторг — найдена неизвестная повесть Пушкина! Произведение тут же перепечатали в газете, в журнале, переиздали отдельной книгой с подзаголовком "рассказ А. С. Пушкина по записи В. П. Титова" и с послесловием Сологуба и одного из крупнейших пушкинистов Павла Щёголева. Отыскали письмо Титова, где он рассказывает о написании "Уединённого домика" и признаёт, что "апокалипсическое число 666, игроки-черти, метавшие на карту сотнями душ, с рогами, зачесанными под высокие парики, честь всех этих вымыслов и главной нити рассказа принадлежит Пушкину". Когда эйфория несколько утихла, специалисты задумались: насколько корректно считать повесть пушкинской? Безусловно, фабула принадлежит "Солнцу русской поэзии": в черновиках гения нашли краткую сюжетную схему, в целом соответствующую повести Титова. Но детали, язык, стиль — что здесь от Пушкина? Споры продолжаются до сих пор. Сейчас повесть обычно издают под именем Титова, или Титова в соавторстве с Пушкиным. Редкая антология "таинственной прозы" обходится без этого произведения. С начала 80-х, когда вновь возник интерес к романтической, готической прозе, произведение опубликовано в разных сборниках более двадцати раз.

Комикс сюжетно близок к повести. Варфоломей ("влюблённый бес") — мрачный, изысканно одетый субъект, обладающий странной властью. Интересная деталь — Варфоломей носит перстни и кольца на каждом пальце.

Ужасный волшебник Штосс из комикса "Приключения Колобка", 1970.

Способности и оружие: "Где он ни появится, сразу начинаются неприятности. Придёт в школу — там сразу возникает драка, появится на концерте — под певцом пол проваливается, пройдёт мимо пляжа — сразу снег с неба валится..."

Особенности характера и поведения: получает удовольствие от злых проделок, но иногда его способности "всё портить" могут сыграть и против него самого.

Кто придумал: Э. Успенский© (сценарий), Ю. Соостер© (художник)

Небольшой остроумный комикс о Колобке, помогающем милиции справиться с "ужасным волшебником Штоссом", был придуман Эдуардом Успенским для одноимённого детского журнала, а нарисован знаменитым иллюстратором фантастических и детских книг, а по совместительству — одним из главных советских художников-неформалов, получившим на исторической авангардной выставке в Манеже разнос от самого Хрущёва, эстонцем Юло Соостером, проживавшем в Москве (после освобождения из лагеря в 1956). Соостер испытал сильное влияние творчества Рене Магритта и, кто знает, возможно, Штосс в цилиндре — злой родственник магриттовских человечков в котелках. Для Соостера, скончавшегося в 1970, комикс о Штоссе стал одной из последних работ. Успенский, как обычно, позволил себе относительно смелые для того времени шутки. Странно, что рыдающий капитан милиции, обратившийся к Колобку с просьбой о помощи (милиция не справляется с волшебником) не вызвал у бдительных цензоров никаких вопросов.

Комикс читателям понравился и через десяток лет по инициативе Успенского был перепечатан "Весёлыми картинками". Если у относительно дорогого (65 копеек!) "Колобка" тираж составлял 200 тысяч экземпляров, то благодаря "Весёлым картинкам", выходившим почти восьмимиллионным тиражом, с комиксом познакомились очень многие.

Вредные волшебники Простуда и Ветер-в-голове. Комикс "Новогодние приключения Колобка, Деда Мороза, Снегурочки, вредных волшебников: Простуды, Ветра-в-голове и десяти тысяч школьников", 1970.

Способности и оружие: в результате общения с ними люди оказываются простуженными или безвольными; волшебники пытаются превратить детей в озорников при помощи отравленных конфет.

Особенности характера и поведения: вредные разгильдяи — дома у них бардак, бацилла-питомец не приучена к командам.

Кто придумал: Э. Успенский© (сценарий), Г. Огородников© и А. Семёнов© (художники)

В 1970 году главный выдумщик советской детской литературы Эдуард Успенский придумывает ещё двух колоритных злодеев — это вредные волшебники "Ветер-в-голове" (с воздушным шариком вместо головы) и красноносая Простуда с "дрессированной" бациллой Бац-Бац. Вновь Успенскому помогают великолепные художники — Герман Огородников и Александр Семёнов, иллюстраторы детских книг и крокодиловские карикатуристы.

Хотя сюжет комикса не слишком оригинален и является заложником стереотипов новогоднего номера — злодеи хотят проникнуть на новогодний праздник под видом Деда Мороза и Снегурочки и превратить детей в хулиганов. Да это же схема каждой второй новогодней истории! Но рисунки забавны и текст неплох.

Хиханька и Дремота, руководители Всемирного Центра Озорства и Лени. Новогодние приключения Колобка (1977).

Способности и оружие: вооружены отравленными ленью и легкомыслием снежками.

Кто придумал: А. Семёнов© (сценарий и рисунки).

Эту новогоднюю историю, похожую на историю с вредными волшебниками, Семёнов придумал и нарисовал уже самостоятельно. На этот раз Деду Морозу и Новому Году мешают добраться до места проведения новогоднего праздника руководители секретной злой организации — Всемирного Центра Озорства и Лени — Хиханька (директор) и Дремота (заместитель). Дремота — скучноватый, заторможенный тип, а вот Хиханька — советский вариант Джокера, с нарисованной вокруг рта улыбкой. Главная цель Всемирного Центра — заразить всех детей ленью и легкомыслием. "Новогодние приключения Колобка" — не совсем комикс, это эклектичное произведение объединяющее сказку, элементы комикса и игры. На тот момент Семёнов уже придумал и начал публиковать в Мурзилка "Ябеду-Корябеду" и можно сказать, что "Новогодние приключения Колобка" — из той же вселенной. Возможно, Центр Озорства и Лени — дружественная Корябеде организация.

Профессор Керн из комикса "Голова профессора Доуэля" (1984).

Создатели: В. Пощастьев© (художник), А. Беляев (автор романа-первоисточника).

Способности и оружие: "злой учёный", хирург, научившийся оживлять отделённые от тела головы животных и человека (что само по себе уже страшновато), но идею стянул у своего руководителя.

Особенности характера и поведения: эгоистичен, беспринципен, жесток.

Адаптация известным художником-иллюстратором одноимённого романа Александра Беляева (1937), одного из ключевых произведений советской фантастики. Роман, конечно же, входит в рекомендательный список Фантлаба "Книга на все времена" в рубрике "Русскоязычная фантастика".

Комикс из книги, подготовленной издательством "Русский язык" для изучающих русский язык иностранцев, со словарем на английском, французском, испанском, немецком языках. Через четыре года вышло переиздание с русско-вьетнамским словарём. Чтобы уместить приличный по размеру роман в тридцатистраничный комикс, сюжет пришлось заметно ужать. Помимо "Доуэля" в издание 1984 года входит ещё комикс-детектив "Охотничий нож" по рассказу Льва Шейнина. Авторы сценариев не указаны, но составителями книги являются Г. В. Алексеева, О. А. Яковлева.

Керн — талантливый хирург, но страшный, жестокий человек, готовый на всё ради денег и славы. Он убил своего учителя — профессора Доуэля, похитил его открытие. А затем фактически пленил оживлённую голову профессора.

.

А.Грибанов (Вертер де Гёте), 2019©

Из Италии и Испании вернёмся в Россию.

Произведения "русской готики" экранизировали в нашей стране ещё на заре синематографа, и успешно: в 1912 году гениальный русский (а после известных событий, к сожалению, французский) режиссёр польского происхождения Владислав Старевич, оказавший огромное влияние на развитие мирового кино и мультипликации, снял фильм по одной из самых жутких повестей Гоголя — "Страшная месть". Увы, картина, удостоенная Золотой медали на очень солидном конкурсе фильмов в Милане в 1914 году, до наших дней не сохранилась. В послужном списке Старевича ещё несколько экранизаций Гоголя , в том числе — "Вий" (ещё раньше — в 1906 — "Вия" также экранизировал режиссёр Василий Гончаров).

При советской власти киноужасы не приветствовались, поэтому и отсутствовали как жанр. Однако, нельзя не упомянуть нашумевший фильм Вий 1967 года (по всё той сверхпопулярной повести Гоголя), получивший в народе титул "первого советского фильма ужасов". Наш ответ "Маске Сатаны" — зарубежной экранизации "Вия" Марио Бавы. Неискушённый советский зритель был здорово напуган, хотя сейчас некоторые "ужасы" фильма выглядят наивно. Возможно, первоначальный вариант молодых режиссёров Ершова и Кропачёва был более "брутальным", но руководству Мосфильма он показался "слишком реалистическим" и картину доснимал известный режиссёр-сказочник Александр Птушко.

C началом perestroiki многое стало дозволено, в том числе и снимать фильмы ужасов. И, конечно, внимание сценаристов сразу привлёк такой шикарный исходный материал, как "русская готика" 19-первой трети 20 вв. В 1988 году появился знаменитый Господин оформитель (первоисточник для экранизации — рассказ "Серый автомобиль" Александра Грина), в 1991 — Жажда страсти по рассказам Валерия Брюсова (в первую очередь по рассказу "В зеркале"), также выполненный в эстетике "декаданса". Хотя "Жажда страсти" запомнилась в основном сценой лесбийских ласк, одной из первых в советском кино, да ещё и с участием суперзвезды — Анастасии Вертинской.

Не обошли вниманием сценаристы и А. К. Толстого.

"Интеллектуальный ужастик" Семья вурдалаков (1990).

Пьющие кровь (1991) на основе толстовского "Упыря".

Наконец, надо вспомнить о фильме Папа, умер Дед Мороз (1992)

В числе других авторов, я курирую на на сайте библиографию А. К. Толстого. Из интереса к творчеству писателя и из желания делать свои лабораторные обязанности максимально добросовестно я ознакомился с экранизациями толстовских произведений. А затем решил записать полученную информацию и собственные впечатления — возможно, ценителям "русской готики" это будет интересно.

Конечно, на Фантлабе нет смысла лишний раз объяснять что классик русской литературы 19 века Алексей Константинович Толстой является ещё и одним из основоположников русского хоррора. Повесть Упырь и рассказы Семья вурдалака и Встреча через 300 лет (рассказы косвенно связаны между собой, поэтому их можно объединить в условный мини-цикл о маркизе д`Юрфе) прочно вошли в "золотой фонд" русских литературных ужасов. Эти произведения хорошо известны любителям готики и "классических" ужасов не только в России, они неоднократно издавались за рубежом, переводились на многие европейские языки. Рассказы, правда, изначально написаны на французском и знакомы русскому читателю в переводе. "Страшные истории" Толстого выгодно отличаются не только хорошим "знанием предмета" (он объясняет, например, как изобличить упыря, как прикончить вурдалака), но и смелой, по-настоящему "ужасной" фантазией (чего стоит сцена из "Семьи вурдалака, где старик-вурдалак насаживает на кол, торчащий у него из груди, мальчишку-вурдалака и размахнувшись — как из пращи — швыряет злобное маленькое существо на главного героя!). Естественно, мировой кинематограф не мог пройти мимо творений русского графа .

На сегодняшний день существует одна экранизация повести "Упырь" («Пьющие кровь» (1991, Россия, реж: Евгений Татарский) и пять (!) экранизаций "Семьи вурдалака" — «Черная суббота, или Три лица страха» / I tre volti della paura (1963, США, Франция, Италия, реж: Марио БАва)

Поговорим о западных экранизациях, ибо они, увы, почти не знакомы русскому зрителю.

Три лица страха (1963) — фильм "культового" итальянского режиссёра Марио БАвы, одного из создателей итальянской школы кинохоррора. У Бавы уже был опыт экранизации русской классики — нашумевший и до сих пор изрядно "доставляющий" фильм о вампирах "Маска Сатаны" ("La maschera del demonio", 1960), запрещённый в Великобритании до 1968 года — вольная импровизация по мотивам "рассказа Гоголя" (созданная ещё и под влиянием "Дракулы"). Вероятно, под "рассказом" подразумевался "Вий", но от Гоголя здесь, пожалуй, только стереотипный восточнославянский колорит и Миргород , где и происходит действие. Фильм на "русскую тему" просто не мог обойтись без "развесистой клюквы" — Миргород располагается почему-то в Молдавии и недалеко от Москвы, непременная vodka пьётся фужерами и т. д. Но в целом кино оказалось успешным и через некоторое время Бава обратил своё внимание на другого русского классика. Как можно догадаться из названия, фильм "Три лика страха" состоит из трёх новелл, чередующихся с мини-комментариями своеобразного ведущего этого киновечера — легендарного английского актёра, "короля ужасов" Бориса Карлоффа. Новелла снятая по рассказу А. К. Толстого называется "Вурдалак" и занимает в картине центральное место — в прямом и переносном смысле, она и по хронометражу побольше двух других и главная звёзда фильма — Борис Карлофф — играет здесь харизматичную роль старика Горчи. Киноновелла весьма точно следует букве книжного первоисточника, лишь концовка немного изменена. Напомню как развивалась история в рассказе: молодой французский дипломат д`Юрфе отправляется в дальний путь с поручением к господарю молдавскому; остановившись по пути в одном из домов в глухой части Сербии, он узнаёт, что всё семейство с минуты на минуту ожидает возвращения старика Горчи, который ушёл на поиски местного разбойника, если старик вернётся позже заранее оговоренного времени, то стало быть вернётся он уже ожившим покойником — вурдалаком и ему надо вбить осиновый кол в спину; старик возвращается вроде бы вовремя, но ведёт себя странно, вот тут и начинается кошмар... И всё это на фоне трагической любви героя и девушки Зденки.

Вдохновлённый "Вурдалаком" Бавы, другой довольно известный итальянский режиссёр Джорджио Феррони, работавший в самых разных жанрах — от ужасов до вестерна, в 1972 году выпустил свою версию рассказа Толстого — La Notte dei Diavoli ("Ночь дьяволов"). Википедия утверждает

Наконец 20 октября 1975 состоялась телепремьера одного из эпизодов испанского телесериала "El quinto jinete" по названием La familia Vourdalak. Да-да, это всё та же история о несчастном семействе вурдалака.

И всё же ни одна из экранизаций (даже Бавы) не смогла передать очарования первоисточника. А некоторые сильные сцены, придуманные Толстым, трудно было бы снять технически. Будем надеяться, что лучшие фильмы по мотивам произведений русского классика ещё впереди.

Об отечественных фильмах по мотивам "Упыря" и "Семьи вурдалака" (если тема будет интересна почтенной публике) я расскажу в другой раз.

Искусствовед Александр Павлович Иванов (1876-1940) автор нескольких биографических книг о знаменитых художниках (Врубеле, Репине, Рерихе) написал всего одно художественное произведение — рассказ "Стереоскоп" (с подзаголовком "сумеречный рассказ"), который тем не менее стал шедевром русской готической, "сумеречной" прозы. Прежде всего нужно сказать несколько слов о самом писателе, ибо современному читателю он почти не известен. Иванов окончил физико-математический факультет Петербургского университета, затем служил счетоводом, но самым большим увлечением в его жизни стало искусство — музыка, литература и — особенно — живопись. Долгие годы Иванов работал над биографией М. Врубеля, собирая информацию о художнике с помощью его родных и близких. Семья Ивановых дружила с А. А. Блоком. Родной брат Александра Павловича — писатель Евгений Иванов входил в число ближайших друзей поэта, а о самом Александре Блок написал: "А. П. Иванов, действительно, человек совершенно исключительный, как и вся семья Ивановых. Оттого только, что есть такие люди, жить легче; в них — опора". После Революции А. П. Иванов работал в Государственном Русском музее (помощник хранителя отдела нового искусства), организовывал выставки, публиковал статьи и брошюры о художниках, читал лекции.

Рассказ "Стереоскоп" http://www.fantlab.ru/work96378 был написан в 1905 году, опубликован в 1909. Произведение, несущее в себе черты классического "готического рассказа" и "мягкой" (по классификатору Фантлаба) научной фантастики, вызвало немалый интерес в литературных кругах: рассказ высоко оценил А. Блок, похвальной статьёй отметился В. Брюсов. Главный герой рассказа, рассказчик, по случаю покупает в магазинчике старинный стереоскоп, предназначенный для просмотра одной-единственной стерефотографии — изображения одного из залов Эрмитажа. Пользуясь стереоскопом, герой вдруг обнаруживает, что может проникать в странный монохромный мир, изображённый на старинной фотографии. Дальше сюжет пересказывать не буду, дабы не спойлерить. Рассказ отличается шикарной тревожно-таинственной атмосферой. Повествование убедительное, достоверное со многими важными деталями: здесь автору помогает отличное знакомство с Эрмитажем и его художествееной коллекцией. В рассказе также присутствуют черты сразу нескольких популярных в современной фантастике сюжетных ходов.

Моя оценка весьма высока. Приятно, что произведение написано с хорошим знанием предмета, а также включает в себя автобиографические впечатления автора, усиливающие эффект присутствия.